Из республики уехал единственный онколог: крах региональной медицины уже не остановить

В марте 2025 года в Туве — республике с населением чуть более трёхсот тысяч человек — уволилась последняя детский онколог. С тех пор ни одного врача с такой специализацией в республиканском онкологическом диспансере не появилось. Ни на полную ставку, ни по совместительству, ни даже в качестве временного консультанта. Республиканская система здравоохранения осталась без специалиста, от которого напрямую зависит жизнь детей с онкологическими заболеваниями.

Для семей, чьи дети борются с раком грудной клетки, костей, лейкемией, это стало катастрофой. Родителям приходится вывозить своих детей за пределы республики — в Красноярск, в Москву, куда угодно, где есть врач, способный назначить терапию, выписать квоту, взять анализы или провести поддерживающий курс химиотерапии.

Одна из матерей, чей сын проходит лечение в столице, рассказала: «После каждого курса мы возвращались в Туву — чтобы сдать анализы, получить лекарства, восстановиться. Теперь — некому даже направление подписать. Пришлось переехать в Красноярск. Навсегда».

Другая женщина, у которой шестилетняя дочь страдает от рака костей, поделилась, что даже базовые лекарства, входящие в федеральный перечень жизненно необходимых, в местных аптеках и больницах стали выдавать с неохотой — или вовсе отказывать. «Мы не просим чуда, — говорит она. — Мы просим просто выполнить закон. Но здесь даже это — роскошь».

Трагедия достигла своего пика в марте, когда в стенах того же онкодиспансера скончался девятилетний Авырал Ондар. Его родные утверждают: мальчика отказались принять в стационар, несмотря на тяжёлое состояние. Власти не стали проводить публичного расследования. Вместо этого — отписка.

В официальном ответе Минздрава Тувы, датированном концом марта, значилось, что «врач находится в отпуске». В июле, когда общественное давление усилилось, ведомство признало: детей с онкологией теперь направляют в федеральные центры — в Красноярск и Москву. А в качестве «временного решения» предложило… телемедицину.

Да, именно так: вместо шприца — экран, вместо капельницы — видеозвонок, вместо врача — голос из колонок. Родители, чьи дети проходят химиотерапию, должны теперь «участвовать в консилиумах» онлайн — как будто этого достаточно, чтобы заменить живое, физическое присутствие специалиста.

Это не просто бюрократическая глупость. Это — симптом системного кризиса, который давно перерос границы Тувы и стал общенациональной бедой.

Кадры уходят, зарплаты не растут, дети страдают

По данным Росстата и Минздрава РФ, на начало 2025 года по всей стране ощущался дефицит в 37 тысяч врачей. Особенно остро не хватает узких специалистов: онкологов, кардиологов, анестезиологов-реаниматологов. В регионах, удалённых от центра, эта проблема обостряется до предела. В Туве, например, 58% действующих врачей — старше 55 лет. Молодёжь не идёт в профессию не из-за отсутствия призвания, а из-за отсутствия перспектив.

Средняя зарплата врача в республике — около 58 тысяч рублей. При этом стоимость жизни в Кызыле — одна из самых высоких в Сибири: продукты, топливо, стройматериалы — всё везут за тысячи километров, и цена на всё это соответствующая.

В 2024 году из республики уехало 12% медицинских кадров — в основном молодые специалисты, которых обучали за счёт бюджета, но которые не нашли здесь ни достойной оплаты, ни условий для работы, ни уважения.

Чиновники, конечно, говорят о «мерах поддержки»: 100 тысяч на переезд, 150 тысяч при устройстве на работу, ипотека под 5%. Звучит благородно — пока не сравнишь с реальностью.

В Красноярске врач-онколог получает 180 тысяч в месяц. В Москве — от 250 тысяч. И не нужно ездить за лекарствами в другой город. Не нужно выбирать между едой и лекарствами для ребёнка. Не нужно жить в страхе, что завтра не будет вообще никакого врача.

Бюджеты пусты, стройки вялые, надежды — призрачны

Здравоохранение в России — в основном региональная ответственность. Но региональные бюджеты, особенно в таких дотационных субъектах, как Тува, находятся в состоянии хронического истощения. 85% доходов республиканской казны — это федеральные трансферты. Остальное — копейки от местного бизнеса и сборов с населения. Этого хватает на зарплаты чиновников, на содержание администраций — но не на врачей, не на лекарства, не на оборудование.

Власти уповают на будущее. Главный «прорывной» проект — строительство Республиканской детской больницы в Кызыле. Объект возводится при поддержке федерального центра, в рамках национального проекта «Здравоохранение». Но, по данным на март 2025 года, готовность здания составляла лишь 18%. Ввод в эксплуатацию — не ранее 2027 года. А дети болеют — сейчас. Им не нужны красивые фасады и отчёты для президента. Им нужен врач. Сегодня. Здесь.

Минздрав Тувы спокойно заявляет: «Помощь станет возможной после ввода нового здания». То есть — через два года. А пока — телемедицина. И «направления в федеральные центры». Но кто оплатит дорогу? Кто обеспечит проживание семьи в другом городе? Кто возьмёт больничный, чтобы сопровождать ребёнка на лечение? На эти вопросы — тишина.

Эксперты: «Это не провал — это уничтожение»

Ситуацию в Туве нельзя назвать исключением. Это — зеркало, в котором отражается судьба всей периферии.

Дмитрий Лебедев, заведующий кафедрой здравоохранения РАНХиГС, говорит прямо: «Мы годами говорим о кадровом голоде, но ничего не делаем. Зарплаты не растут, условия не улучшаются, нагрузка растёт. Врачи уезжают — и правильно делают. Оставлять их в таких условиях — преступление».

Анна Козлова, руководитель фонда «Справедливая медицина», не скрывает возмущения: «Когда чиновники предлагают телемедицину вместо врача — это цинизм. Телемедицина — это консультация. А не забор крови. Не капельница. Не контроль состояния после химиотерапии. Это издевательство над родителями, которые и так находятся на грани».

Игорь Петров, бывший главврач онкодиспансера в Бурятии, знает, о чём говорит: «Я работал в похожих условиях. Лечить рак без реанимации, без лаборатории, без лекарств — это лотерея. Дети — главные проигравшие. Если в Туве не появится онколог в ближайшие месяцы — мы потеряем ещё несколько жизней. И это — на совести региональных властей».

Почему так происходит?

Причин — три, и все они системные.

Во-первых, финансовая деградация регионов. Федеральный центр перекладывает всё больше обязательств на субъекты, но не даёт им на это денег. Регионы вынуждены выбирать: платить учителям, ремонтировать дороги или закупать лекарства. Медицина, особенно детская и онкологическая, всегда оказывается в конце списка.

Во-вторых, отсутствие долгосрочной стратегии. Вместо того чтобы готовить кадры, создавать стимулы, модернизировать инфраструктуру — чиновники ждут «федеральных программ» и «грантов». А дети тем временем умирают.

В-третьих, безответственность и имитация деятельности. «Врач в отпуске». «Ищем по совместительству». «Телемедицина решит». Это не решения. Это — отписки. Это — попытка переждать, пока проблема исчезнет сама. Но рак не ждёт. Он не читает отчётов и не верит в «плановые показатели».

Что делать?

Выход есть — но он требует политической воли.

Во-первых, необходимо ввести федеральную программу экстренного привлечения врачей в кризисные регионы — с зарплатой не ниже 200 тысяч рублей, с жильём, с компенсацией переезда и с гарантией безопасности.

Во-вторых, финансирование детской онкологии должно быть переведено на 100% федеральный уровень — как это сделано с ВИЧ и туберкулёзом. Жизнь ребёнка не должна зависеть от того, в каком регионе он родился.

В-третьих, нужно ввести персональную ответственность глав регионов и министров здравоохранения за каждую смерть, вызванную отсутствием медицинской помощи. Только так можно остановить безнаказанность.

В-четвёртых, следует заморозить строительство новых больниц до тех пор, пока не будет обеспечен персонал. Иначе это — просто дорогие пустые коробки, которые лишь украшают отчёты, но не спасают жизни.

Тува — не «глухая провинция». Это — Россия. Россия, где ребёнок с раком не может получить помощь, потому что нет врача. Потому что нет денег. Потому что есть чиновники, которые предлагают ему… телемедицину.

Это не провал системы. Это — её уничтожение. Методом бездействия. Методом равнодушия. Методом отписок.