Арсений Фогелев – об анатомии театра, современном зрителе и татуировках после спектакля

Как климат влияет на предпочтения зрителей? Чего нельзя показывать школьникам? Каков он – современный зритель? Почему после спектакля делает татуировку? Что смотреть будем? Об этом журналисту «Краснодарских известий» рассказал главный режиссер драмтеатра, заслуженный артист Кубани Арсений Фогелев.

Нужны новые смыслы

– Почему новый сезон открылся в театре только 18 сентября?

– В наши планы вмешивается коронавирус. В театре все так же, как и в нашем мире, на протяжении уже полутора лет. Кто-кто прививается, кто-то – нет. Кто-то заболевает и уходит на самоизоляцию.

– Поэтому новый сезон открылся спектаклем «Горе от ума», премьера которого была еще в прошлом году?

– Да. Мы готовили новые спектакли «Собачье сердце» и «Ромео и Джульетта». Но коронавирус вмешался в наши планы. Конечно, рано или поздно мы представим эти работы. Надеюсь, это будут прекрасные спектакли, пользующиеся успехом у зрителей.

– Они уже ставились на сцене театра?

– Конечно. Спектакль «Ромео и Джульетта» ставился не один раз. Премьера «Собачьего сердца» была лет 30 назад. Для истории театра это, можно сказать, недавно. Профессора Преображенского играл народный артист РСФСР Анатолий Горгуль. В театре до сих пор много людей, которые помнят тот первый спектакль. Говорят, что на него невозможно было достать билетов.

– «Ромео и Джульетта» и «Собачье сердце» имели очень успешные экранизации. Не может ли данный факт помешать интересу зрителей к этим спектаклям?

– Мне кажется, если театр сталкивается с известным прославленным произведением, никуда не уйти от интерпретаций. Ведь у всех на уме знаменитый фильм «Ромео и Джульетта» Франко Дзеффирелли или кинолента с Леонардо Ди Каприо. Надо делать так, чтобы в нашей постановке появлялись новые смыслы. К следующему году у нас готовится премьера спектакля «Папа, мама, сын» по трилогии французского драматурга Флориана Зелера. По этому произведению уже выходил фильм «Отец» с Энтони Хопкинсом в главной роли. Знаю, что театральный режиссер Юрий Бутусов выпустил по этой пьесе спектакль «Сын». Вот это произведение неизвестно массовому зрителю. Надеюсь, спектакль по нему будет любопытен не только своим новым смыслом, но и как новый сюжет на сцене нашего театра.

Театр для всех

– Как вообще определяется, какой спектакль будет ставиться?

– Есть репертуарная политика. Каждый руководитель имеет план, куда должен двигаться театр. Согласно ему и выбирают, какую постановку ставить. Я не буду сейчас конкретизировать наш план, но один из его элементов – как можно большее привлечение зрителя. Мы хотим делать спектакли для всех слоев населения – для людей разного возраста,  разного культурного багажа. Чтобы каждый находил в нашем театре свое, интересное, близкое и понятное.

– Кстати, какие постановки в театре пользуются наибольшим успехом?

– До какого-то времени популярным был легкий жанр. Комедии. Большой известностью пользовался спектакль «Ревизор». Сейчас время меняется. На нас сильно влияют современные фильмы и сериалы. Зрители готовы к сложным, длительным и содержательным произведениям. Комедии, конечно, никуда не уйдут. Но зритель интересуется уже чем-то большим. Например, у нас есть спектакль Non Dolet. До определенного времени он был топовым. Зрители на него в буквальном смысле ломились. Были поклонники, которые посещали его по пять раз. Есть даже женщина, которая вытатуировала на своем теле название этого спектакля. Это показательный случай. Татуировок с названием спектакля «Ночной таксист» замечено не было.

Попытка угодить зрителю?

– Летом театр устраивал лабораторию «Достоевский». Были представлены четыре эскиза, за которые могли голосовать зрители. Заявлялось, что те постановки, которые получат большинство положительных зрительских откликов, будут воплощены на сцене театра. Какие эскизы предпочли в итоге?

– «Двойник» режиссера Ярослава Рахманина и «Записки из мертвого дома» в постановке Дмитрия Егорова. В идеале мы бы хотели, чтобы по итогам этой лаборатории вышли оба спектакля. Может, будет один. Времена непростые. Надеюсь, премьера случится в следующем году, но в этом сезоне обязательно хотим что-то выпустить по итогам  работы лаборатории.

– Выбор спектакля путем голосования зрителя – это попытка угодить его запросам?

– Зрителю бесполезно угождать. Как, наверное, не стоит футболистам слушать болельщиков, как играть в футбол. И наивно  полагать, что зритель может что-то не понять. Наша современная жизнь настолько богата культурными кодами, в наших головах настолько много перипетий и сюжетов, которые мы набрали, читая, смотря, живя, что нам тяжело уже что-то не уловить. При этом зрителю трудно показать что-то новое. В любом случае театральное искусство – создание своей альтернативной реальности. Даже если она очень похожа на нашу. Чем больше зритель втянется в эту реальность, тем проще вести с ним диалог, тем проще задавать ему вопросы.

– В репертуаре театра был, на мой взгляд, отличный спектакль «Один день из города М» по рассказу Достоевского «Дядюшкин сон». Почему сейчас его нет?

– На него не так уж  сильно шли. Как бы мы ни хотели, но зритель выбирает ногами. Что-то ему нравится, что-то  – нет. А что-то нравится, но он не хочет это смотреть. Не стоит забывать, что мы живем на юге, а юг – это, как правило, территория легкого, несложного времяпрепровождения.

– География действительно сказывается в этом случае?

– В Италии, например, чем южнее – тем легче театр. И наоборот. Слава богу, что есть определенное количество зрителей,  готовых к серьезным темам. Лично мне кажется, что большинство наших потенциальных зрителей еще к нам не пришли. У меня есть родственник, который был в театре только в юности. Его водили туда со школьным классом в обязательном порядке. И ему не нравилось. И сейчас ему тяжело поменять свое мнение о театре. А сколько таких, как он?! При этом люди эти читают, смотрят серьезные фильмы. Это надо учитывать, когда мы зовем к себе в гости тех же школьников. Надо понимать, что нельзя им показывать то, что их не касается. Школьник – формирующийся человек. Если он пришел в театр, а спектакль не про него, ему будет неинтересно. И он уже не захочет вернуться. Одна из миссий нашего театра, один из наших путей – формирование юного зрителя. Выход на поле интереса молодежи, потому что это люди будущего. А наша задача – формировать этих людей.

– Можете назвать спектакль из репертуара театра, который будет интересен нынешнему школьнику?

– На этот вопрос сложно дать однозначный и окончательный ответ. У нас был спектакль «Крас place, или Место под солнцем в первом ряду». Он был как раз рассчитан на подростков. Помню, когда мы играли его, в зале сидела тысяча школьников 14-15 лет. Они принимали спектакль восторженно. Кричали «Браво!» людям старшего поколения, которые читали рэп на сцене. Школьникам нравилось, что на их территорию кто-то спустился, кто-то был с ними заодно.

Живое искусство не может не цеплять

– Театр носит имя Максима Горького, при этом долгое время в репертуаре не было ни одного спектакля, поставленного по произведению этого классика. В 2019 году появились «Мещане». Но уже в прошлом сезоне они исчезли с афиш. Почему в театре, носящем имя Горького, не ставятся «На дне», «Васса Железнова», «Мать»?

– «Мещане» остаются в нашем репертуаре. Просто в связи с коронавирусом актеры  старшего поколения, задействованные в этом спектакле, вынуждены были находиться на самоизоляции. До этого был спектакль «Чудаки», тоже по Горькому. Театр в любом смысле интерпретация. А где есть интерпретация – там появляются новые смыслы. В центре любого театрального творчества так или иначе идет жизнь человека. Как ему – плохо, хорошо, как он любит и ненавидит, как он счастлив или несчастлив, одинок или не одинок. Это цепляет. Ведь можно взять популярное название, но спектакль будет плохой. А можно поставить спектакль по произведению, которое мало кто знает,  и сама история будет не очень, но спектакль выйдет прекрасным.

– Мы живем в век перенасыщения развлекательной информацией. Люди могут в прямом смысле целые сутки смотреть фильмы, сериалы, телеспектакли. Почему в таких условиях краснодарцы идут в театр? Каков сейчас зритель драмтеатра?

– Театр – это когда здесь и сейчас перед тобой стоит человек и играет. Это не записано на пленку. В театре есть коридор импровизации. Это живое искусство. А живое не может не цеплять. В идеале театр должен всегда быть реакцией на события, происходящие в обществе. Ведь спектакль может выйти быстрее, нежели фильм. Потом, театр – это коллективный просмотр. Здесь есть дыхание зала. Зритель подключается к истории, понимает, что он не один. Ведь в нас есть куча проблем, которые мы не озвучиваем и никогда не озвучим. Никому. Какие-то проблемы нам кажутся смешными. Театр может дать понять человеку, что эти сложности присущи и другим. В театре возникает коллективная эмпатия.

«Идиота» и «Улисса» так и не дочитал

– Представьте, что вы приглашаете очень дорогого вам человека посетить театр драмы. На какой спектакль вы его позовете?

– «Утиная охота». Я в нем принимаю участие, но не видел, только чуть-чуть на видеозаписи. Но лично для меня сейчас это одна из самых ценных работ.

– Что вы сейчас читаете?

– Я читаю сразу несколько произведений. Начал «Братьев Карамазовых», дочитываю «Подростка», параллельно читаю «Одиссею» и каждую неделю около 50 пьес. Иногда доходит до смешного. Прочитаю пьесу и понимаю, что уже знакомился с ней год назад. Но это работа, которую нужно делать. Надо искать новое. Читаю научные труды. Например, Алексея Лосева. Его работы по античной эстетике. В литературе, музыке, живописи в начале XX века произошел скачок. Например, был написан «Улисс». В театре этого не произошло. Были какие-то попытки, но в виде фигур, а не тенденций. А сейчас, как мне кажется, еще возможно театральное преображение. Его я и пытаюсь нащупать.

– Ваш любимый античный сюжет?

– «Медея» Еврипида. Да и сама «Одиссея». Я тут недавно посмотрел фильм Кирилла Серебренникова «Петровы в гриппе». Это та же самая «Одиссея», только в реалиях свердловского гриппозного трипа.

– Что-нибудь из литературы вас поражало в последнее время?

– С этим тяжко. Года два назад я открыл для себя Эмиля Золя. Прочитал его роман «Радость жизни». Читал всю ночь. Роман середины XIX века, а меня колбасит как от триллера середины 90-х в подростковом возрасте, когда все было в новинку. Я был поражен, как раньше не познакомился с произведениями Золя.

– Когда вы стали главным режиссером, в одном из интервью сообщили, что собираетесь поступать в Щукинское училище, чтобы получить режиссерское образование. Удалось осуществить задуманное?

– Нет. В моем случае приемлем только заочный формат обучения или переподготовка. Но даже так придется тратить на учебу месяц-два в году. А сейчас я не могу себе такого позволить. Но я часто езжу и участвую в работе театральных лабораторий. Это дает мне в том числе режиссерский опыт.