Врачи ошибаются. Сожалеют ли они об этом?

«Думаете, вы одна такая, кто годами безуспешно лечит боль в спине? На вас держится индустрия массажных чудо-ковриков, игольчатых валиков и волшебных пластырей, состав которых известен только тем китайцам. Они наугад бросают в общий котел десяток разных трав, варят какое-то вонючее зелье и продают его втридорога!» - сообщил уныло участковый терапевт молодой женщине, которая третий год осаждала стены родной поликлиники в надежде, что ей станет легче.

Легче почему-то не становилось. 

Доктор перевидал таких пациентов множество. Они ничего не хотят делать, им подавай волшебную таблетку. Снижать вес и заниматься лечебной гимнастикой им некогда, а честно говоря – просто неохота. Весь арсенал обезболивающих из аптек города они давно перепробовали. Как и пластыри, мази и согревающие пояса. Боль в спине все равно остается.

А они приходят и снова смотрят на доктора умоляющими глазами, как будто он может достать для них нечто уникальное, никем не опробованное, но очень эффективное.

Впрочем, работает же на таких бедолаг целая армия продаванов! Они-то готовы убеждать: «Только сегодня, только сейчас, по сниженной цене, мы готовы явить вам чудо и сделать вас совершенно здоровым…»

Его размышления прервали неожиданные жалобы хорошо знакомой пациентки.

- Доктор, у меня отказывают ноги. И еще мне стало трудно мочиться. Моча словно не выходит до конца. Я прочитала в Интернете, что такие симптомы могут указывать на серьезные проблемы со спиной…

«И все-то им кажется, что они такие одни в своем роде. Будто предыдущие десять пациентов, что открывали дверь моего кабинета до тебя, не сообщали мне, что у них за диагноз и как их правильно лечить» - досадливо подумал врач. «Небось опять преувеличивает, ноги у нее не ходят, ишь! Молодая совсем, вон какая кобыла. Больничный поди снова хочет открывать» - поморщился он брезгливо. Но вслух сказал пациентке раздеться и показать ноги. 

Ноги были обычные, только очень худые. А еще мышцы в них были какие-то твердые, напряженные. Пациентка не смогла пройтись на носочках, заваливалась вбок при попытках сделать шаг. 

Анализ мочи оказался нормальным. А вот в крови что-то неладно: анемия плюс признаки воспалительного процесса указывали на то, что спина – не главное. Не это должно беспокоить дамочку. Но она продолжала говорить, что спина болит, болит невыносимо, мучает ее ночами, словно зубная боль. Мочу приходится механическим образом удалять из мочевого пузыря после каждого похода в туалет: она чувствует, что там остается приличный ее объем, но давление рукой на низ живота помогает решить эту проблему. Что, впрочем, не кажется ей нормальным.

Надо сказать, что это была обычная поликлиника где-то в маленьком городке. От смешных зарплат и больших очередей у кабинетов давным-давно сбежали все неврологи и многие терапевты, не было нормального уролога, не было многих других специалистов.

Участковый врач много лет назад выгорел на этой работе до самого донышка и перестал испытывать к своим пациентам сочувствие, утратил желание помочь – кажется, это произошло тогда, когда сломался в их ЦРБ единственный аппарат РКТ. Починить его было нельзя. На МРТ и РКТ надо было ехать в другой город. Что не всякий мог себе позволить. Вот он, диагностический тупик.

Впрочем, как показывал многолетний опыт, делать МРТ в любой непонятной ситуации смысла не имеет. Пациенты мучаются от боли в спине потому, что не готовы менять образ жизни, снижать массу тела, выполнять все рекомендации врачей, а хотят только волшебную таблетку…

Тут он оборвал ход своей привычно вышедшей на новый круг мысли, которая ходила проторенными маршрутами, потому что пациенты все были однообразные, и никто его не мог удивить. 

Вот и эта женщина, пусть молодая и вполне стройная, не хочет менять образ жизни, а выдумывает какую-то слабость в ногах и трудности с походами в туалет, хотя анализ мочи совершенно нормальный…

«Доктор, а еще у меня к вечеру повышается температура. Иногда доходит до 38» - сообщила несносная посетительница. Симптомы сыпались из нее, как из рога изобилия. Видимо, поняла, что одной болью в спине его не пронять, хочет не только больничный, но и обследование всего тела. Эх, голубушка, у нас и рентгенолога-то нет уж месяц как, и ничем я тебе не помогу, кроме выписки очередного обезболивающего…

На том и расстались. Он равнодушно открыл больничный, выписал новое обезболивающее, благо за одним и тем же международным названием анальгетика скрываются десятки торговых, и можно до бесконечности развлекать пациента каруселью наименований, коли он того хочет. Потом доктор посмотрел в окно, поморщился от мысли, что пора выбираться в зимнюю хмарь и топать домой. Надел пальто и отправился восвояси. 

Дома дети и жена. Собака виляет хвостом. Телевизор работает, никто не смотрит. Взял пульт, выключил. 

«Папа, что значит ich schterbe?» - выкрикнула старшая дочь из своей комнаты. Она готовилась к литературе. Ваяла какую-то презентацию. Он подошел к девочке. 

- «Я умираю». Это что за упаднические настроения у тебя?

- Это презентация про Чехова. Последние слайды доделываю. Нашла вот, что это были его последние слова. И еще он тогда попросил выпить бокал игристого. Пап, ты знал, что он умер от туберкулеза? И лет ему было не так уж много!

- Знал, дочь. Раньше болезни были другие. Люди гибли от туберкулеза и других инфекций. Не было антибиотиков. А вот изобрели бы их, глядишь, и на литературе пришлось бы вам читать на два десятка книжек больше!

Он невесело улыбнулся. Дочь сморщила нос. 

Он весь вечер отчего-то думал про судьбу великого писателя. Большому писателю – большой недуг. Булгаков был морфинистом и умер от почечной недостаточности. Некрасов умирал от обструкции толстого кишечника и развившегося от этого перитонита. А Чехов, молодой и острый на язык, такой понятный даже в наше время и простой мужик, не смог побороть чахотку, болезнь оказалась сильнее.

Ночью он проснулся и уставился в потолок. «Высокая температура, боль в спине, не помогают обезболивающие. Вид у нее, как у раненого олененка, одни глаза. А в них – страдание. Не врет тетка. У нее правда очень сильно болит.»

Утром рысью понесся на работу, даже кофе пить не стал. Поцеловал старшую дочь в макушку: «Спасибо. Тебе и Антону Палычу.» И поспешил в зимнюю утреннюю хмарь на работу. 

Договорился с коллегой из соседнего города, что пришлет ему свою пациентку на РКТ позвоночника. Объяснил, отчего такая срочность и что именно надо искать. Коллега попался понятливый, не отказал. Принял его пациентку через три дня. На РКТ была обнаружена деструкция грудного отдела позвоночника, сужение спинномозгового канала.

Это был туберкулезный процесс, воспаление тела одного из грудных позвонков и спинного мозга. Поэтому и ноги слабые. Поэтому и мочиться не может нормально. Поэтому и организм сигнализирует через анализы крови о сильном воспалении. При туберкулезном натечнике какие обезболивающие помогут? Правильно, никакие.

Потом у пациентки был положительный диаскин-тест. И оказалась она на лечении у врачей-фтизиатров. Которые назначили ей сложную схему, призванную остановить туберкулезный процесс.

Через месяц боль уменьшилась. Через два женщина смогла нормально спать. Нет, боль не прошла полностью. Еще и развилась деформация позвоночника, которая создавала некрасивый горбик на спине молодой женщины. 

И все-таки она не обижалась на своего врача. Потому что когда в больнице есть только анализы крови, а рентгенолог уволился, да аппарат РКТ стоит без надежды на починку, что остается доктору? Полагаться на свою интуицию. Сочувствовать своим пациентам и стараться помочь. А если их пятьдесят в очереди за дверью? Она видела его посеревшее лицо, безрадостное выражение и отсутствие желания что-либо делать – хоть бы даже и выбраться из этой богом забытой поликлиники куда-нибудь поприличнее. Хоть в частный медицинский центр в соседнем регионе. Хоть в столицу… Она все понимала и не обижалась. И была благодарна, что доктор все-таки помог поставить ей правильный диагноз. Пусть и через три года от начала болезни. 

А доктор после того случая дождался ближайшего отпуска и поехал учиться. Выкроил неделю, выбрал первый попавшийся курс по пульмонологии, достал тетрадку с ручкой, конспектировал лекции. Потом ездил в столицу на два дня.

И как-то втянулся. Серая хмарь за окном превратилась для него в обычный среднерусский пейзаж. Больные, которые достали своим нытьем и жалобами – в обычных людей со своими болезнями и историями. 

Когда пациентов под дверью вместо пятидесяти стало сто в день, он уволился. Перешел в частный медицинский центр. И пусть туда час нужно было ехать на машине, многие пациенты подтянулись за ним. 

Он до сих пор испытывает жгучий стыд, когда вспоминает ту женщину с туберкулезным натечником, спондилитом грудного отдела позвоночника. Он мог бы раньше поставить диагноз. Нет никакой гарантии, что это сохранило бы ей прямую спину, но все-таки он мог бы тогда сделать от него зависящее. Поэтому он старается не вспоминать тот случай. Но теперь он привык работать совсем иначе. И пациенты это чувствуют. А потому и выгорание его не догоняет, он всегда оказывается на шаг впереди. 

«Антон Павлович смог и я смогу. Тем более, мне не нужно писать по шедевру раз в полгода, достаточно просто хорошо лечить» - говорит он себе. И зовет войти в кабинет следующего пациента.